Однажды ночью в Лас-Вегасе - Страница 37

Она предавалась любви с ним так, как никогда прежде.

Каждым нежным жестом, каждым произнесенным шепотом словом она заявляла ему о прощании. Каждая ее ласка была полна мольбы о том, чтобы он всегда помнил, что она любила его безгранично и всегда будет любить, даже если их пути теперь должны разойтись.

Они одновременно достигли апогея, а потом он с торжеством и облегчением посмотрел на нее, нежно обнял, и она с трудом сдержалась, чтобы не заплакать.

– Слава богу! – произнес он пылко. – Мы едва не потеряли друг друга.

Для него все было так просто… Он не видел пока неизбежности, но должен был взглянуть ей в лицо.

– Лисандрос…

– Что, моя дорогая?

– Разве ты не понимаешь, что мы уже потеряли друг друга?

– Нет! Мы ведь теперь знаем, как это было сделано. Все газеты оказались фальшивкой. Он посылал за нами во Дворец Ахиллеса кого-то, кто подслушал наши разговоры, а теперь мы нашли доказательство, которое обеляет тебя.

Едва успев произнести эти последние слова, Лисандрос осознал, что натворил. Она поняла это по внезапному смятению, отразившемуся на его лице.

– Да, – грустно повторила она, – тебе было нужно доказательство, чтобы оправдать меня, потому что моего слова оказалось недостаточно.

– Не говори так! – перебил он ее.

– Я должна. Я уезжаю… по крайней мере, на какое-то время.

– Нет. Я не отпущу тебя! Заставлю остаться, пока ты не увидишь смысл… – Он сам испугался того, что сказал. – Я не то имел в виду…

– Все нормально. Мне приятно, что я тебе нужна, но если бы ты только знал, как я мечтала, чтобы ты поверил мне без всяких доказательств! Теперь уже слишком поздно…

– Но мы только что все исправили!

– Драгоценный мой, мы ничего не исправили! Разве ты сам этого не видишь? Мы занимались любовью, и это было прекрасно, но настоящая любовь гораздо больше, чем страсть. Мы знаем, как довести друг друга до экстаза, и на какое-то время этого нам кажется достаточно. Но потом мы неизбежно видим дистанцию между нами.

– Ее не должно быть, – сказал он хриплым голосом. – Мы должны ее преодолеть.

Она любила его за такую упрямую веру и сделала бы все, чтобы поддаться этому чувству. И у нее разрывалось сердце оттого, что она вынуждена была отказать ему, зная, что разбивает этим и его сердце.

Она вспомнила, как он бросился в аэропорт, чтобы помешать ей улететь. В тот момент он не думал о том, виновата она или нет. Разве этого было не достаточно? Но Лисандрос был собственником по натуре. Так что в нем мог просто заговорить его собственнический инстинкт. А этого ей было недостаточно.

– Ты сказала, что я обманул твои надежды. Ты не можешь простить меня?

– Тут нечего прощать. То, что произошло с тобой, было ужасно, и ты не виноват в том, что это оставило глубокие рубцы. Но это случилось. Теперь ты не можешь никому верить по-настоящему, даже мне. Я думала, что смогу помочь тебе, но я потерпела неудачу. Пожалуйста, постарайся это понять.

Его взгляд стал безжизненным.

– Да, – проговорил он наконец. – Конечно, тебе надо уехать, потому что я обманул твои ожидания, так ведь? Уезжай, пока можешь. Уезжай, пока я не погубил тебя, как я погубил ее.

Он поспешно оделся и вышел, не оглядываясь. Потрясенная, Петра смотрела ему вслед. Произошло то, что она планировала, но теперь, когда это случилось, это было ужасно. Натягивая на себя одежду, она помчалась за ним.

Едва она выбежала на верхнюю площадку лестницы, как поняла, что что-то случилось. Дверь в подвал была распахнута, и ей был виден свет и слышны голоса.

Она поняла, кто мог быть там, еще не спустившись. Лисандрос стоял у дальней стены, пристально глядя на Никатора, который целился в него из пистолета.

– Уходи! – закричал ей Лисандрос. – Немедленно!

– Зачем же? – сказал Никатор, тут же целясь в нее. – Я так долго ждал, пока соберу вас вместе. Спускайся, моя дорогая, и давайте мы все трое потолкуем.

Петра думала, что знает Никатора с самой худшей стороны. Но сейчас он предстал перед ней самой страшной своей стороной. Этот человек способен убить. Она была убеждена в этом. И теперь важно только одно.

– Как ты оказался здесь, Никки? – спросила она, стараясь говорить спокойным тоном.

– Это было нетрудно. Я знал, что вы оба скоро появитесь здесь.

– Отпусти ее, – потребовал Лисандрос. – Тебе нужен я.

– Но она мне тоже нужна. И всегда была нужна. Я устал ждать. Не тем путем, так этим…

– Тогда пусть Лисандрос уходит, – сказала Петра, – и я буду твоей, Никки.

– Нет! – закричал Лисандрос.

– Какая тебе разница, – Петра улыбнулась. – Мы все равно решили расстаться. Я никогда не оставалась долго ни с одним мужчиной. Что скажешь, Никки?

Она все еще стояла на лестнице, и он протянул руку, чтобы стащить ее вниз, к себе.

– Ты хочешь сказать, что… останешься со мной?…

– Если ты отпустишь Лисандроса.

Никатор рассмеялся тихим зловещим смехом:

– О, дорогая. Я очень хочу верить тебе, но ты лжешь. Ты все еще любишь его. После тех слов, которые ты сказала ему и которые я слышал…

– Ты хочешь сказать…

– Да, я все слышал. Подслушивающие устройства есть не только в саду. Везде. Я поставил их много лет назад. И долгие годы ждал. Я был с вами обоими все время.

Лисандрос дико зарычал и в следующую минуту оказался возле Никатора. Раздался выстрел, и тут же все вокруг задрожало, поскольку пуля ударила в старый потолок, который начал осыпаться.

– Потолок рушится, – хрипло крикнул Лисандрос. – Быстро отсюда!

Но деревянная лестница стала оседать, и в следующее мгновение потолок начал опускаться на них. Последнее, что увидела Петра, был опускающийся на нее потолок, потом ей все загородила голова Лисандроса, а затем наступила темнота.